Цифровизация-2024: путь к новой эффективности

Слушайте выпуск на подкаст-площадках

Сергей Никитчук. Мы подводим итоги 2023 года, оцениваем то, что сделано, и смотрим в 2024-й. Раньше в консалтинге, в проектах трансформации и внедрения ИТ-систем мы следовали принципу IT Strategy following Business Strategy, т. е. оценивали, чем занимается компания и только потом формировали ИТ-стратегию. Сейчас наша жизнь настолько быстро меняется, что мы ежегодно пересматриваем портфель решений. Формируем планы Business Continuity (BCP), чтобы знать, что делать, если реализуются те или иные риски. Исходя из убеждения, что данные — новая нефть, обсуждаем с компаниями , где эти данные хранить и как их обрабатывать. И если нам казалось, что искусственный интеллект будет только завтра, на самом деле он пришел вчера, и его уже нужно использовать.

Екатерина Мелькова. Мы уже давно на этом рынке, и у нас была определенная экосистема. Сейчас появляются новые игроки — банки, ритейл и т. д., которые становятся ИТ-компаниями. Это отчасти заслуга консалтинга, потому что вы предлагаете им новые виды монетизации?

Сергей Никитчук. Мы все партнеры на этом пути. Б1 и КРОК сотрудничают с точки зрения инфраструктуры и бизнес-систем и делают комплексные проекты. Но самое главное — мы говорим, что каждая компания должна стать технологической компанией, а не про проекты установки той или иной системы, для которой нужен тот или иной сервер. Мы говорим про то, что каждая компания должна мыслить технологически, понимать, как строить свою ИТ-архитектуру. Речь уже не про одну ИТ-систему, а в целом про конкурентные преимущества, которые дают современные ИТ.

Екатерина Мелькова. Как много запросов на ИТ-стратегии было в 2023 году? Возможно, вы будете выводить новых игроков на наш рынок?

Сергей Никитчук. Таких проектов много, и они все чаще нацелены на решение конкретной задачи. Например, сейчас очень популярны планы Business Continuity. Мы все знаем одну компанию, которая утверждала, что никогда не покинет наш рынок, но все-таки покинула. Эта компания говорит, что ее решениями, вроде бы, можно пользоваться, а может и нельзя. Рисков много, и мы с заказчиками не ждем завтрашнего дня, когда риски реализуются, а формируем планы и не только готовимся переходить на те решения, которые можно использовать в России, но и ищем более эффективные подходы к работе. Кроме BCP не стоит забывать об управлении данными, которым мы занимаемся вместе с КРОК.

Сергей Зинкевич. Мы тоже отмечаем возрастающую роль ИТ в бизнесе. Раньше в совете директоров крупных компаний всегда был CIO, а сейчас в обязательном порядке присутствует технический директор (CTO) — человек, который развивает продукт и тем самым влияет на выручку, пользователей и бренд.

Если компания твердо решила стать ИТ-компанией, как к этому подступиться?

Сергей Никитчук. Первый шаг — внедрить ИТ во все процессы бизнеса, мыслить в рамках ИТ и искать решения, которые наиболее эффективны для компании. Развитие ИТ на таком уровне всегда требует перестройки бизнес-процессов. Каждое подразделение становится ИТ-подразделением, с ИТ-специалистами должны работать продуктовые менеджеры в маркетинге, сотрудники бухгалтерии, коммерческой службы и т.д.

Второй шаг — когда уровень компетенций и знаний уже таков, что нужно создавать отдельную ИТ-компанию. Такая компания не обязательно должна опираться исключительно на собственные ресурсы, она может сотрудничать с участниками рынка, в том числе с консалтинговыми компаниями, интеграторами, фрилансерами.

Третий, заключительный, шаг — вывод собственного ПО на рынок. На этом шаге компания становится цифровой. Примерами могут служить Яндекс, Ozon, Wildberries и другие компании, которые уже являются полностью технологическими компаниями.

Екатерина Мелькова. Я несколько лет занималась развитием акселератора КРОК и очень много работала со стартапами. В рамках нашей программы к нам часто приходили заказчики со своими продуктами, которые они разработали самостоятельно и решили вывести на рынок. Мы сталкивались с тем, что компании в той же отрасли не хотят использовать чужое ПО. Как вы предлагаете решать проблему такого недоверия со стороны участников рынка к продуктам своих коллег по отрасли?

Сергей Никитчук. Раньше компании занимались монолитными системами, и всегда был какой-то уникальный код, ими созданный. Права зачастую не были урегулированы, поэтому появлялись ИТ-специалисты, которые выводили этот код на рынок. Кроме того, возникало много стартапов с небольшими решениями.

  Сейчас рынок привели в порядок, и мы по-прежнему видим много сервисов от стартапов, а также наблюдаем переход от монолитной к сервисной архитектуре, в результате чего компании становятся открыты внедрению новых готовых решений, которые можно быстро внедрить и интегрировать с базовыми ERP-системами.

Мы рассматриваем такую стратегию как поиск цифровых решений, которые приносят компании выгоду или конкурентное преимущество. Вопрос недоверия к ПО, которое компания продает своим конкурентам в отрасли, можно решить, потому что появляется много выгод, связанных с кооперацией внутри отрасли.

Сергей Зинкевич. Мне кажется, что сейчас половина решений — это проекты компаний, которые внедрили продукт у себя, а затем вывели его на рынок. Насколько важно поддерживать ИТ-культуру в современных условиях?

Сергей Никитчук. Мы каждый день читаем о недостатке ИТ-специалистов и ИТ-ресурсов. При этом Россия достаточно богата кадрами. Когда мы говорим про ИТ-специалистов, важно понимать два фактора. Во-первых, они должны заниматься тем, что нужно бизнесу и государству. Эксперты верно отмечают, что нам не нужно 20 операционных систем и 80 файерволов, чтобы давать специалистам все новые и новые задачи и выделять на эти задачи новые и новые бюджеты. Лучше сосредоточиться на том, что действительно важно.

Во-вторых, ИТ-специалисты — это не только программисты, но и тестировщики, веб-дизайнеры, продуктовые менеджеры и т. д. Практически любые специалисты сейчас становятся ИТ-специалистами.

Однако самое главное — это правильная организация продуктовой команды. Есть владелец продукта, который может быть в любом отделе, например, в маркетинге, и который развивает свое решение, привлекает аналитиков, тестировщиков, программистов, дизайнеров, т. е. строит ИТ-команду, чтобы достичь поставленных целей.

Сергей Зинкевич. Действительно, кто является ИТ-специалистом? Все ли специалисты, работающие в ИТ, это ИТ-специалисты, включая менеджеров проектов и менеджеров продаж?

Екатерина Мелькова. Я мыслю реализацией клиентских проектов, поэтому все роли, включая веб-дизайнеров, разработчиков и аналитиков, для меня являются ИТ-специалистами, потому что работают в рамках ИТ-проекта.

Кроме того, многие сотрудники компаний в разных отраслях, которые развивают ИТ-продукты и масштабируют их для рынка, становятся ИТ-специалистами. Большой плюс такого подхода — сближение, поскольку бизнес больше вникает в ИТ в связи с необходимостью лучше разбираться в теме, а мы вникаем в бизнес заказчиков. Это дает больший эффект. Заказчики начинают понимать, почему невозможно что-то реализовать в принципе или в требуемые сроки, а мы начинаем понимать, почему финансисту так важна замена бюджетирования.

Сергей Зинкевич. Получается, чтобы быть хорошим продажником в ИТ, нужно разбираться, как устроен бизнес заказчика, потому что диалог просто про серверы, скорее всего, не состоится.

Екатерина Мелькова. Я убеждена, что необходимо представлять, как устроены бизнес-процессы заказчика, чтобы понимать, что у заказчика может «болеть». В таком случае придется потратить меньше времени на убеждения и рассказ о продукте. Чем больше информации собирается о заказчике, тем больше шансов попасть именно в его «боль».

Сергей Зинкевич. Мне кажется, что компании «прыгают» в трансформацию, надеясь, что это решит все их проблемы. Так ли это?

Сергей Никитчук. Есть разные примеры. По нашему опыту, двигателем трансформации является финансовая функция. Любой измеримый результат цифровой трансформации в любом случае сводится к финансам и бюджетам. Даже в проектах автоматизации операционных функций, например, производства во главе стоят финансы, которым нужны, например, еженедельные прогнозы по производству.

При этом подход к автоматизации изменился. Например, раньше компания была готова потратить на ИТ 3% своей годовой выручки. Приходил один из западных интеграторов и предлагал ИТ-проект, на который можно потратить эти 3%. Сейчас мы оцениваем оборотный капитал, эффективность ИТ и потенциальную выгоду. Компании могут продолжать поддерживать существующее решение, оплачивая труд определенного числа специалистов, или приобрести новое, однако не обязательно это принесет выгоду.

Сергей Зинкевич. Встречаются ли вам «луддиты», которые уверены, что после автоматизации они все потеряют? Например, ИТ-директора, которых беспокоит сокращение числа подотчетных специалистов после автоматизации и, как следствие, уменьшение важности их роли в компании?

Сергей Никитчук. Сейчас чаще спрашивают о том, как использовать искусственный интеллект. Для ответа на этот вопрос важно знать, как заказчик хранит данные, а если не хранит, то как работает ERP-система. Перепрыгнуть через эти ступеньки невозможно, поэтому важно не сколько ИТ-специалистов работает, а что нужно сделать, чтобы уметь внедрять современные технологии.

Сергей Зинкевич. Много ли компаний качественно хранят данные?

Екатерина Мелькова. Мы сейчас находимся на том этапе, когда у большинства наших заказчиков уже есть корпоративные хранилища данных, и они начали задумываться о том, как эти данные использовать. Поэтому сейчас распространены проекты по управлению данными, такие как Data Governance, Data Quality и т. д., в которых компанию интересует логика хранения и последующего использования данных. Кроме того, заказчики просят продемонстрировать кейсы, подтверждающие конкретный бизнес-эффект. И мы должны общаться с нашими заказчиками на их языке, т. е. уметь объяснить финансисту его выгоды от того, что на заводе датчики собирают данные. Рынок таких проектов сейчас очень большой.

Сергей Зинкевич. Компании, которые внедряют искусственный интеллект, должны иметь фундамент в виде хранимых данных, потому что нейронную сеть необходимо обучать на своем дата-сете. Итак, данные у нас есть. Что еще необходимо для внедрения искусственного интеллекта?

Сергей Никитчук. Данные недостаточно сохранить или написать алгоритмы, необходимо оценить результат. Поэтому важно управлять собранными данными. Например, большинство западных компаний используют сервисы Amazon, чтобы загружать данные в облако. К нам только начинает приходить понимание, что облако — это не только инфраструктура, которую можно получить, если не удалось купить сервер. Облачные ресурсы при правильном использовании помогут применять различные алгоритмы и получать результаты.

 Мы работали с испанским фешн-ритейлером, который всегда просил у нас данные. В каждом магазине был свой ассортимент, который обновлялся каждые две недели. Это подтверждает, что аналитическая модель работала правильно и позволяла регулировать ассортимент. Сейчас актуальны именно такие проекты, когда компании с помощью данных реализуют непрерывный процесс поддержки принятия решений.

Сергей Зинкевич. Сейчас в КРОК основной массив проектов — это локализация. Сохранится ли этот тренд?

Сергей Никитчук. Проекты локализации иногда связывают с санкционными рисками. Однако, хотя компании оценивали санкционные риски и думали над принимаемыми мерами, драйвером локализации оказались конкурентные преимущества.

Использование зарубежных решений сейчас очень сильно усложняет регуляторная среда, потому что проект цифровой экономики в России предъявляет много требований к интеграции с корпоративными и государственными системами, где использование западного ПО невозможно. Кроме того, применение даже разрешенных зарубежных решений осложняется нехваткой специалистов для обслуживания, доработки и поддержки, т. е. проблемами, которые с санкциями не связаны.

Проект локализации — это не проект перехода с SAP на 1С, а поиск решения, которое позволит компании реализовать свои конкурентные преимущества.

Екатерина Мелькова. У нас в КРОК огромный пул проектов локализации, их хватит и на 2024-й, и на 2025 год. Реализация таких проектов, например, переход с SAP на 1C, может занять несколько лет.

Мы всегда рассказываем о сроках и сложностях локализации своим заказчикам и не обещаем сделать что-то за пару месяцев.

Работы здесь хватит всему рынку, хотя команды ограничены. Каждый год и вендоры, и интеграторы работают над тем, чтобы растить больше кадров, привлекая даже совсем молодых специалистов, которые сейчас амбициозны и могут иметь очень высокий уровень компетенций.

Сергей Зинкевич. Кадровый вопрос — это вызов. Мне кажется, что все ИТ-компании делают много для его решения. Мы постоянно выступаем перед школьниками и студентами, читаем курсы, устраиваем школы для инженеров, продавцов, менеджеров проектов. Многие ведут Telegram-каналы, всячески популяризируют профессию. 

Екатерина Мелькова. У нас открыто большое количество вакансий, и планируется очень сильный рост в 2024 году. Это не может не радовать.

Сергей Зинкевич. Насколько облака помогают цифровизации?

Сергей Никитчук. Мы часто имеем дело с клиентами, у которых нет собственной ИТ-инфраструктуры и собственных специалистов. А построение качественной инфраструктуры требует больших компетенций, на развитие которых понадобится много времени. Многие компании одновременно используют и свою ИТ-инфраструктуру, и облачную, и делят задачи на критичные, которые оставляют внутри, и аналитические, которые выполняются в облаке.

В одном из своих недавних отчетов аналитики Gartner отмечают, что облако — это не центр обработки данных, это пространство, где компании могут получить инновационные возможности. Чем быстрее мы все вместе разберемся с возможностями облаков, тем лучше для экономики в целом.

Сергей Зинкевич. Облака помогают в проектах с большими данными?

Екатерина Мелькова. Облако КРОК очень помогает. Развитие сотрудничества даже внутри КРОК в рамках разных проектов уже подтверждает устойчивый тренд на облака.

Есть несколько причин для коллаборации бизнес-приложений и облака. Во-первых, заказчикам часто нужны тестовые стенды, которые проще получить как сервис и с его помощью оценить то или иное приложение. Во-вторых, бизнес некоторых участников рынка из-за ухода большого количества зарубежных компаний растет с такой скоростью, что масштабирование ИТ-инфраструктуры за ним не успевает. В этом случае мы приходим на помощь и можем часть бизнес-приложений развернуть в нашем облаке, а также протестировать продукты, которых нет в контуре заказчика.

Например, мы разместили в Облаке КРОК платформу Arenadata, планируем развернуть BI-инструменты. Мы в КРОК хотим сделать так, чтобы наш клиент получал максимальное число инструментов «из одного окна».

Сергей Никитчук. При этом не забываем о законодательстве, которое говорит, что есть данные, которые надо хранить на территории Российской Федерации. Это тоже важный тренд прошлого и будущего года. Требования законодателя стимулируют компании переносить данные в РФ.

Олег Капранов. В течение 2023 года велось активное обсуждение проблемы утечки данных, взломов и т. д. Прошло первое чтение законопроекта об оборотных штрафах за утечку данных, который, как полагает Минцифры, должен стимулировать бизнес больше инвестировать в защиту данных или принять решение передать данные на хранение третьей стороне. Готовы ли компании корректировать свою стратегию с учетом предстоящих нововведений?

Сергей Никитчук.Уже делается многое. Если раньше компании хранили данные, особо не задумываясь об утечках, сейчас задача обеспечения безопасности становится очень важной. Данные каталогизируются — составляются классификаторы, чтобы понимать, какие данные хранятся, кто имеет к ним доступ и т. д. Судя по последним новостям и трендам, в 2024 году хранению и защите данных будет уделяться еще больше внимания.

Екатерина Мелькова. Требования к безопасности данных действительно растут от проекта к проекту. Безопасники у наших корпоративных клиентов вынуждены работать с более высокими KPI, и они требуют от нас, чтобы системы были закрыты со всех сторон.

Сергей Зинкевич. В Минцифры поясняют, что цель регулятора не собрать со всех штрафы, а стимулировать компании заниматься ИТ-безопасностью. Есть ощущение, что сейчас некоторые компании готовы смириться с репутационным уроном от потери данных.

Сергей Никитчук. Важно, чтобы не только компании, но и люди стали более ответственно относиться к тому, кому они подписывают согласие на обработку персональных данных и как эти данные будут использоваться. Насколько я знаю, сейчас хотят создать платформу, где будет видно, кому даются согласия на обработку данных. Это сложная, но важная задача, и я надеюсь, ее удастся решить.

Вопрос. Может ли кто-либо из российских ритейлеров пройти путь Amazon и вырасти до крупнейшего облачного провайдера?

Сергей Никитчук. Наши маркетплейсы уже идут по пути Amazon и ведут бизнес не только в России, но и за рубежом. Если имеются в виду облачные сервисы для управления бизнесом, то здесь надо научиться предоставлять не столько серверы, сколько ресурсы для решения различных задач, которые обеспечивают конкурентное преимущество.

Сергей Зинкевич. Мы говорили о том, что многие компании делают проект для себя, а потом этот продукт выводят на рынок. Много ли таких успешных масштабирований?

Екатерина Мелькова. Очень много компаний, которые масштабировали свои решения. При этом есть большая разница, когда решение разрабатывает и продвигает стартап «с блеском в глазах» и на свои деньги и когда работает команда внутри корпорации с большим финансированием. С одной стороны, это влияет на скорость работы команды. С другой, компания «с именем» может рекомендовать другой компании «с именем» свои сервисы, и это помогает команде. Это вопрос инвестиций, которые отличаются в разы. Стартапы работают быстрее, но сейчас многие крупные корпорации выращивают свои продукты и благодаря своему имени получают первые внедрения. Например, модуль бюджетирования разрабатывают отдельные компании и крупные игроки, у которых уже есть такой модуль и которые вкладывают сотни миллионов рублей в его масштабирование. Имя и инвестиции могут здесь сыграть решающую роль.

Мы наблюдаем за развитием ситуации и стараемся формировать свой портфель вне зависимости от имени команды, подбирая оптимальные решения под требования заказчиков. Мы никогда не будем предлагать решение с именем, но сырое, потому что нам важна наша репутация.

Сергей Зинкевич. Коллеги в КРОК планируют выпустить каталог ИТ-решений на замену зарубежным. Мы много знаем об этом, потому что уже второй год тестируем такие решения. Думаю, это будет самая популярная публикация в начале 2024 года.

Вопрос. Как бизнес может использовать искусственный интеллект?

Сергей Никитчук. Самый простой пример — всем известный ChatGPT и его русские аналоги, которые позволяют писать различные тексты. Но мы искусственный интеллект рассматриваем шире. Если эксперты могут давать ответы с учетом тех или иных факторов и данных, то и искусственный интеллект способен научиться это делать, и это можно использовать в бизнесе.

Например, в магазине электроники ИИ может распознавать ID покупателя по внешнему виду, после чего с учетом возраста, пола и предыдущих покупок давать рекомендации менеджеру. Такой ИИ обеспечивает ритейлеру конкурентное преимущество. Нефтяная компания привлекает серьезных экспертов с многолетним опытом для поиска и оценки месторождений. Этот анализ можно доверить ИИ.

Для нас ИИ — это эксперт, которого мы можем научить на основании существующих данных. Но ключевое слово — «научить». Искусственный интеллект не превосходит человеческий, но такие системы уже успешно работают на российском рынке.

Вопрос. Увеличивается ли количество внедрений ИИ?

Сергей Никитчук. ИИ продвигают лидеры рынка, которые работают с уже имеющимися данными. Однако в 2023 году был высокий рост, потому что про ИИ уже знают все, и мы ожидаем, что такие технологии будут использовать не только топ-100 российских компаний, но и топ-1000.

Вопрос. Какие компании чаще внедряют ИИ?

Екатерина Мелькова. Сейчас ИИ внедряют большие компании. Как в свое время в директивном порядке крупные компании обязали иметь корпоративные хранилища данных, сейчас им же вменяется внедрение ИИ. Нам не дают расслабиться и мотивируют развиваться.

Судя по отзывам наших клиентов, помимо инновационных бюджетов в 2023 году под ИИ выделяли дополнительное финансирование, т. е. компании формировали отделы, нанимали сотрудников и т. д. Эта тенденция продолжится и в 2024 году, мы видим большое количество запросов, больше всего — на использование ИИ для оптимизации продаж. Также есть запросы на оптимизацию внутренних бизнес-процессов, например, упрощение работы с документацией и использование существующей базы знаний и требований при формировании закупок.

В октябре на форуме Finnopolis говорилось о том, что все крупные компании много инвестируют в развитие ИИ и что, хотя мы сейчас не на первом месте в этой сфере, перед нами стоит задача догнать лидеров.

Сергей Зинкевич. Какие еще тренды нас ждут в 2024 году?

Сергей Никитчук. Мне кажется, что тренд один — это повышение качества использования информационных технологий, а путь определяется каждой компанией самостоятельно. Он начинается с ERP-системы, которая является фундаментом и ключевой технологией для сбора и управления данными. Сейчас компании стремятся строить не просто КХД, а так называемые «озера данных», но главное, чтобы озера не превратились в океаны, в которых невозможно ничего найти.

Следующий этап — это системы поддержки принятия решений, в том числе с применением ИИ. Это уже более высокий уровень использования ИТ.

Екатерина Мелькова. Продолжится тренд на локализацию и замену зарубежных ИТ-решений. Но у меня есть опасения, что нас ждут новые вызовы, и нам придется под них подстраиваться. Поэтому мне кажется, что самый главный тренд последних пяти лет — это гибкая адаптация рынка под изменения. Уровень риск-менеджмента в России один из самых высоких в мире.

Сергей Никитчук. Мы забыли про тренд на Восток. Исторически мы всегда работали с западным бизнесом и умели интегрироваться с их системами и оборудованием. Сейчас мы учимся кооперации с Востоком. Это имеет свою специфику и в плане коммуникаций, и в плане технологий. Но мы движемся вперед и настроены позитивно.

Сергей Зинкевич. У нас много и своего ПО.

Екатерина Мелькова. Очень радует, что у нас много вендоров, которые занимаются развитием различных направлений, и сейчас на рынке есть предложения для цифровизации большинства бизнес-процессов.

Сергей Зинкевич. Это замечательный итог. Итак, сохраняем гибкость, учимся работать с разными командами, выводить свои бренды на рынок, учитываем плюсы маленьких команд — скорость, плюсы больших корпораций — деньги.

На российском рынке уже много команд, которые начали трансформацию и цифровизацию процессов. Это очень конкурентный рынок, и мало кто может позволить себе относиться к происходящему вальяжно и неспешно. Все адаптируются, и многие делают это очень хорошо. Если в 2022 году все были заняты проектами выживания, то в 2023 году «выжившие» возобновили борьбу за долю рынка. Это явный тренд на развитие.